Георгій Сенченко, 1996, Текст до роботи Вікторії Пархоменко «Ігри, у які грають люди»

інше

Використані матеріали
папір

Техніка виконання
друк

Автор (дизайнер)
  • Георгій Сенченко

Дата створення документа
1996

Місце створення
Київ

Документ надано
Вікторія Пархоменко

Власник / Правовласник
Вікторія Пархоменко

Місце знаходження оригіналу
Вікторія Пархоменко

Опис документа

Машинописний текст Георгія Сенченка про відео Вікторії Пархоменко «Ігри, у які грають люди».

Игры, в которые играют люди

История попыток объясниться при помощи стреляющего ружья на территории искусства 20 века начинается, естественно, с Чехова. Всемирноизвестное ружьё, появившееся в начале первого акта, которое символизирует ясность художественной концепции и логику мысли, нашедшую своё выражение в композиции. Чехов, хоть и был впрочем, но, видимо, не успел познакомиться с творчеством Фрейда, и поэтому, не знал, что следствие иногда находится в достаточно косвенных отношениях со своей причиной. (К тому же человек он был не очень тонкий, иначе не запретил бы своей сестре выйти замуж за нежного пейзажиста Исаака Левитана).

Брехт был коммунистом. Он знал точно: есть ружьё висит на сцене оно стреляет само по себе. Брехт не изучал Тибетскую книгу мёртвых, потому что её изучал Фюрер, не интересовался полтергейстом. Поэтому имел в виду абсолютно конкретное: означающее означает означаемое… А если не на сцене?

Зато Бодрияр политэкономию не только изучал, но и преподавал. А когда каждый день говоришь одно и то же, то либо начинаешь в это верить, либо тебя так запирает, что понимаешь: обман — лучшая разновидность правды. Поэтому: не было стрельбы в Персидском Заливе, а все это нам показали по телевизору. Любимый!

То ли дело Вейц с Берроузом. Заколдованные пули… Душу дьяволу продают. Один как-будто любимую женщину пристрелил. Вот это да. Вот это настоящая жизнь.

Ах, был бы жив Мейплторп. Засунул бы себе ствол прямо в задницу! Даже не взирая на прицел.

Представляю: ходит искусствовед между этим ружьём и Викиным видео, как загнанный тигр в клетке. И стучит в его голове мыслишка, отягощенная обильными месячными и дебильной фамилией. Стучит. Не дает покоя. Как же заставить художника заговорить? Как добиться от него правды?

Стреляй! Стреляй в них, Викуля!

За Свободу, за Родину, за мир во всем мире, стреляй! За невозможность поступков! За коллегу Чехова — Станиславского. Он тот, кто умеет хранить молчание. Была, была какая-то тайна во МХАТе, Театр имени Горького, а на эмблеме — чайка. Не буревестник. Про МХАТ все давно забыли, а про вешалку помнят.

Молчит вешалка. Ружьё молчит.

Молчите. Молчите! Молчите!!

Синус.