3 октября в киевской галерее Мыстецький Арсенал открывается выставка-аукционИскусство, которое спасает. В рамках проекта будут выставлены полсотни работ украинских художников. Средства, вырученные от продажи этих произведений современного искусства, будут использованы для оплаты лечения раненых в зоне АТО украинских бойцов.

В числе художников, предоставивших свои работы для благотворительной акции, – киевлянин Илья Исупов. На протяжении последних 20-ти лет этот представитель известной арт-династии работает в различных техниках от живописи до скульптуры, однако не изменяет своему повествовательному, ироничному стилю.

Накануне аукциона НВ встретилось с Исуповым, только что вернувшимся в Киев с международного арт-симпозиума Бирючий, который ежегодно проводится на одноименном острове в у западного побережья Азовского моря и собирает несколько десятков украинских и зарубежных художников.

Художник поделился собственным рецептом душевного равновесия, а также рассказал о том, как война и революция повлияли на состояние украинской арт-сцены.

О работе для аукциона

Это старая работа, изображающая Владимира Путина. Лет восемь назад я сделал серию работ из парафина с намеком на куклу вуду – среди этих «кукол» были политики вроде Виктора Януковича и Юлии Тимошенко с открытыми внутренностями. Сейчас эта моя работа кажется смешной в контексте того, что все желают Путину чего-то недоброго. Совсем грустно [воспринимать действительность] сейчас нельзя, нужно сохранять оптимистичное настроение.

О творчестве во время революции

Я живу на улице Софиевской, до ближайшей баррикады [киевского Майдана] было несколько метров. Мы с друзьями-художниками приняли тогда решение сохранять спокойствие и вступать только в критический момент.

Работа для меня – это что-то успокаивающее. Когда ты влезаешь в нее, она вырывает из паники, выравнивает [эмоциональное состояние]. Многие художники тогда застряли [в творческом плане]. Но если найти правильный ритм, то можно было работать.

Я из тех, кто был достаточно эффективен. Я давно привык так работать – сам себе придумал слушать новости, документировать, рефлексировать обо всем, что происходит. Это своего рода дневник. И хорошо, что успел задокументировать – так быстро все наслаивается. Сейчас я бы уже не смог сделать работы о Майдане. Для меня важно дыхание времени. Фотографии, конечно остались, но эмоции уже не те.

Об арт-симпозиуме на острове Бирючий

Организаторы Бирючего – это ребята из Запорожья, они смелые и патриотичные, носятся на машинах [к линии фронта], возят на передовую всякую помощь.

Бирючий на отшибе. Мы ехали туда с [художником] Алексеем Саем из Харькова. Были, конечно, сомнения – не хотелось застрять на блокпостах. Думали, мол, Мариуполь возьмут – не поедем. Да и жены звонили из дома, говорили, мол, с ума сошли, что ли. Но не поехать, потому что страшно – это как не прийти на день рождения, потому что эпидемия гриппа. Важно не создавать дополнительную панику. Жалко тех ребят, которые не приехали. Ведь чем дальше ты от проблемы, тем хуже. Это как с Майданом было – пока ты был там, казалось, что все в порядке. Как только приходил домой и включал телевизор, становилось страшно. И чем дальше, тем страшнее. Надо не замыкаться, не трусить, во всем этом участвовать.

О ситуации на арт-рынке

Сейчас, как ни странно, в арт-мире здесь [в Украине] гораздо живее, чем в Москве. В Москве паника, глухо, ничего не продается. Остались только формальные проекты с господдержкой. Все люди, которые коллекционировали искусство, как-то им интересовались и его поддерживали, собрали чемоданы и уехали. А если и не уехали, то точно не готовы заниматься сейчас искусством.

А здесь люди пытаются друг друга поддерживать. Ажиотажа, конечно, нет. Но и глобальной катастрофы на рынке тоже нет. Часть людей, которые покупали каких-то художников раньше, продолжают покупать, чтобы поддержать, чтобы художник не впал в панику и не ушел на фронт. Есть те, кто ждет падения цен. Так или иначе интерес есть.

Здесь постоянно происходит что-то интересное. Потому что это [искусство] важно, благодаря этому все живет. Искусство – эффективно и необходимо. Никто не знает, что будет дальше. Но необходимость в деятельности чувствуется. Это нужно, чтобы не впасть в депрессию.

О творчестве во время войны

Сейчас рисую про войну. Пытаюсь делать это иронично. Глупо сейчас рисовать окровавленные труппы, хотя кошмар-то этот есть. Но я стремлюсь рассказать иносказательно про весь этот драматизм и идиотизм, когда вся эта жутковатая гадость, которая так долго культивировалась фильмами про отрицательных героев, лезет отовсюду. Потому что ребята [на Востоке] вдруг решили, что отрицательные герои – это они.

Самое сложное – найти формат для себя лично, эту грань, где не тупо и прямо, но при этом достаточно убедительно. И понятно, что работа должна иметь ценность, несмотря на сюжетность и историческую привязанность.

О разрушенных дружеских отношениях

Художники разделились, некоторые из них оказались ватниками. Например, когда 21 сентября в Москве был Марш мира, московский художник Костя Звезодчетов стоял с другой стороны, с той, где были ДНРовцы. Объяснить что-то [таким людям] невозможно, горшки бьются очень быстро.

Часто кажется, что у художника такая смешная ирония, смотришь и думаешь, мол, ну дает, молодец! А потом оказывается, что это искренне, что это не ирония никакая, что художник такой и есть.

Художественная среда такая – все слишком близко все принимают к сердцу. Фейсбуковские дружбы прошли за последнее время большую чистку.