В Киеве умеют быстро забывать. Нескончаемый сегодняшний день празднует независимость от дня вчерашнего и не слишком задумывается о завтрашнем. Долгосрочные стратегии – под подозрением. Опыт прошлого подобен чемодану без ручки. Ощущение исторической протяженности – где-то в области непристойного.
Закрытие Центра современного искусства при Киево-Могилянской академии не стало медийным событием. В нескольких куцых сообщениях было упомянуто, что ЦСИ работал с 1995 года и там проходили выставки Уорхола и Кабакова. Последнее время Центр не баловал прессу информационными поводами и даже не был популярным местом околохудожественной тусовки. Однако тишина эта кажется странной, ввиду значения ЦСИ для развития современного искусства в стране. Хотя, если не брать историческую протяженность в расчет, можно сказать и – «прежнего значения»…
Судьбы многих, если не большинства, обитателей островка украинского современного искусства так или иначе связаны с Центром. Для некоторых личных и художественных биографий эта связь стала определяющей. Ряд художников сделали здесь первые публичные шаги, многие сотрудничали с ЦСИ в течение долгих лет. «Р.Э.П.», собравшись и начав свою деятельность на улицах Киева во время «оранжевых» событий, через короткое время получил поддержку Центра, выставочные залы которого стали открытой для молодых художников мастерской, – с того времени нашу группу много кто считал и считает едва ли не проектом ЦСИ. Затем последовала годовая резиденция, оказавшаяся нашим «инкубационным периодом» и последним большим экспериментом Центра современного искусства, переориентировавшегося в 2005–2008 годах на образовательную работу.
Но – начнем с начала, следуя тексту официальной декларации ЦСИ: «Центр современного искусства Сороса был основан Джорджем Соросом в 1993 году как часть международной сети ЦСИС с целью стимулировать художественную среду, предоставляя возможность художникам, художественным организациям и профессионалам в сфере искусства создавать проекты, принимать участие в выставках современного искусства, получать информацию и налаживать локальные и международные контакты. С февраля 1999 г. Центр продолжает работать уже как независимый Международный благотворительный фонд «Центр современного искусства».
Открыт Центр был в обычной квартире в центре Киева и в 1995 году въехал в здание XVII века, которое принадлежало Киево-Могилянскому монастырскому братству. Первым директором ЦСИ Сороса (до 1997 г.) стала Марта Кузьма. Будучи частью восточноевропейской сети ЦСИС, Центр сориентировался на поддержку современного искусства как составляющей «открытого общества». Основными задачами стали преодоление инерции советского в художественной культуре, институционализация альтернативы местной культурбюрократии, вписывание здешней ситуации в западную, обретшую теперь статус общеевропейской.
Эта программа десоветизации украинского искусства воплотилась в открытии доступа к информации о международном художественном процессе, в поддержке интеграции некоторых украинских художников в западную арт-систему и в установлении, пускай лишь на собственной площадке, интернациональных правил организации и показа художественных проектов. Государственные институции культуры, мало поменявшиеся с советского времени, встретили деятельность ЦСИС с молчаливым неодобрением, но их было легко проигнорировать – поток соросовских денег обеспечивал высокую степень автономности. Поскольку местного рынка искусства почти не существовало, замену благам Союза художников (раздаваемым в ответ на лояльность) могла составить только поддержка от ЦСИ Сороса. Таким образом, художественному сообществу была наглядно показана альтернатива: консервативная, бюрократизированная официальная система искусства – с кислым лицом и сомнительным будущим, – и молодой, богатый, прогрессивный соросовский Центр, энергично пропагандирующий западную «норму». «В стране будто идет конкурс между традиционным и современным искусством», – говорила Марта Кузьма[1]. По словам следующего директора ЦСИ (1997–2005) Юрия Онуха, «сегодняшняя позиция художника, который говорит «дай!», является достаточно абсурдной. В Америке художники, которые не могут продавать свои произведения, зарабатывают другой работой. В Украине все по-старому, каждый хочет, чтобы художественный комбинат продолжал существовать»[2].
Но в то время, как область государственной поддержки искусства осталась в руках чиновников старой формации, вся публичная сфера продолжала стремительно меняться, сжимаясь под натиском освобожденных частных интересов, пытаясь уподобиться победившим либерально-демократическим формам и производя, в результате, жестокие карикатуры на них. Полновластно утверждала себя новая коммодифицированная культура. Но ни культурная политика государства, ни художественные ориентиры нового правящего класса еще не оформились вполне и, конечно, не включали современное искусство, пропагандируемое ЦСИ. «Я не вижу в Украине организации или мецената, который бы предоставлял возможность развиваться современному искусству, нет корпорации, которая открыла бы отделение, такой, как Филипп Моррис или другие, за границей», – говорила Марта Кузьма[3].
Центр, работая в динамично меняющейся социальной среде, занял активную позицию, стремясь внедрить современное искусство – в его международном понимании – в широкий общественный обиход. Проекты художников поддерживались грантами, в Киев приезжали с лекциями Джермано Челант, Бонито Олива, Маргарита и Виктор Тупицыны, проводились масштабные выставки Янниса Кунеллиса и Йозефа Бойса, Ильи Кабакова и Джозефа Кошута, Била Виола и Тони Оуслера. Также – почти всех ключевых украинских художников «поколения-1987». В соответствии со стратегией Центра, его работа должна была приносить результаты не только в его стенах и не только в столице. Выставки в галерее ЦСИ были наиболее заметной, но далеко не единственной частью его деятельности. Юрий Онух: «<…> галерея является де-факто лучшей в Украине, самой профессиональной и на самом высоком уровне репрезентирует Украину – этому можно радоваться, но это в то же время настораживает. Ведь задача Центра не в том, чтобы стать такой галереей, его миссия – способствовать развитию творческих ситуаций вне этого места»[4]. Многие из молодых людей, стажировавшихся в ЦСИ, продолжили деятельность в области современного искусства в Киеве и в регионах. При Центре была открыта Медиалаборатория, поддерживающая реализацию проектов с использованием новых на то время медиа. ЦСИ собрал крупнейшую в стране библиотеку, посвященную современному искусству, и архив видеодокументов.
Со временем популяризаторская практика Центра современного искусства стала приносить результаты. На сцене появлялись новые художники, кураторы, критики. ЦСИ посещало множество людей, в первую очередь студенческая молодежь, кроме прочего потому, что Центр находился на территории одного из крупнейших университетов страны. Выставки ЦСИ освещались в ежедневных новостях. Современное искусство набирало популярность среди разных слоев общества. Часто вернисажи в Центре оказывались фоном для событий светской хроники. Возникло несколько коммерческих галерей современного искусства и пара специализированных изданий – последние, впрочем, не прожили долго.
В самом конце 90-х щедрый поток соросовского финансирования начал иссякать. Центр превратился в независимый фонд и стал именоваться «Центр современного искусства при Национальном университете «Киево-Могилянская академия». Еще несколько лет фонд Джорджа Сороса «Возрождение» выделял Центру деньги, однако актуальным стал вопрос поиска альтернативных источников финансов. Киевляне по привычке называли ЦСИ «Центром Сороса» до самого конца, хотя с 1999-го это уже было неверно.
В первые годы нового века Центр современного искусства продолжал оставаться ключевой художественной институцией, в образе уже не самоуверенного культурного колонизатора, но терпеливого просветителя. Тусовка в основном переместилась в коммерческие галереи. Музеи, муниципальные выставочные залы, вся система художественного образования остались под контролем консерваторов, которые мало поменялись с прежнего времени, разве что их охранительная риторика приобрела выраженную националистическую окраску. Государство поддержало художников-почвенников, авторы, называющие себя «актуальными», добились, наконец, внимания к себе со стороны местной буржуазии. Художественное поколение, вышедшее на сцену в 80-х, заняло относительно стабильную общественную позицию. Центр по-прежнему демонстрировал ориентацию на глубокие преобразования и готовность к долгому пути к ним. Велись дидактические программы, хотя полноценное сотрудничество с учебными заведениями, даже с самой Киево-Могилянской академией, наладить не удалось. ЦСИ открыл первую в Украине резиденционную программу, пригласив нашу группу, – это я упоминал в начале статьи.
Эта инициатива была достаточно радикальной в первую очередь для самого Центра – в институции со строгим графиком работы и небольшим штатом сотрудников в течение года постоянно работали, общались и отдыхали около двадцати молодых художников. Через год после окончания резиденции, в начале 2007-го, ЦСИ поддержал нашу кураторскую программу «Штаб», в рамках которой был организован «Проект сообществ», наиболее масштабно охвативший активность украинских молодежных художественных групп. Тогда же Центр современного искусства объявил главным направлением своей работы процессуальные нерепрезентативные проекты, резиденции, образовательную деятельность. Молодые художники «поколения-2004» и зрители той же генерации стали целевой группой работы ЦСИ.
К этому времени финансовое положение Центра стало очень тяжелым. По воспоминаниям сотрудницы ЦСИ Олеси Островской-Лютой: «<…> в течение лет Центр страдал от резкого уменьшения финансирования, финансового голода, но внутри Центра считалось, что нужно сделать возможное и невозможное, чтобы каждый проект был реализован профессионально. Со стороны очень сложно было поверить, что ЦСИ – обедневшая институция с уникальными знаниями, контактами и командой, но очень плохим финансированием. Короче говоря, ЦСИ казался гораздо богаче, чем был на самом деле. И это в конце концов ударило по Центру бумерангом: ни один грантодатель или меценат не готов был поддерживать кажущуюся богатой институцию с именем миллионера Сороса в названии».
В период работы последнего директора Центра (2005–2008) Юлии Вагановой ЦСИ словно самим присутствием являл критическую позицию по отношению к «торговле воздухом», ставшей одним из основных промыслов на местной сцене. Немасштабные, незрелищные, часто предназначенные для небольшой аудитории проекты Центра современного искусства резко контрастировали с киевским окружением, живущим и воспроизводящем себя в ритме периодических однообразных показов. Принципы и методы работы ЦСИ – все те же западные/международные нормативы – ставили под сомнение новоиспеченные локальные иерархии и статусы. Неудивительно, что Центр стал объектом многочисленных нападок. Странно, что нападавшие не осознавали роли Центра в формировании той среды, от имени которой они выступали.
С самого начала ЦСИ Сороса представлял в Украине западный художественный контекст в целом, не акцентируя его многомерность и внутреннюю диалектику. В то же время Центр действовал именно как публичная институция, ориентированная на поддержку некоммерческого, критического, экспериментального искусства, наделенная экспертной функцией и противостоящая всевластию рынка в художественном пространстве. Однако в отсутствие местного рынка искусства против ЦСИ и представленной им системы ценностей выступил лишь «смешной враг» – карлик постсоветской культурной бюрократии. Особенности искусства коммерческого и критического не могли быть в полной мере считанными в этой ситуации. Современное искусство было преподнесено и принято как бонус к пакету неолиберальных нововведений. Дифференциация, как считалось, – дело будущего. Центр стремился как можно шире популяризировать предмет современного искусства и увлечь им потенциальных местных инвесторов. И, несомненно, сегодняшний массовый интерес к этому предмету – результат усилий ЦСИ. Однако интерес этот наделен своеобразными локальными чертами. Современное искусство живет в Украине, в основном в центральных районах Киева, как ремесленная практика, не нуждающаяся в теории, вне диалога с мировым искусством. Диалог этот заменен внешним уподоблением – как существует современная салонная живопись, напоминающая, например, фовизм, так существуют и произведения в стиле «актуального искусства». Художественная продукция, выставленная в галереях, – в основном живописные работы с анекдотическими или наигранно-инфантильными сюжетами, – ориентирована на вкусы новых местных покупателей. Иногда организуются фестивали, для которых подобные работы собираются в одном месте в большом количестве. Фестивали эти призваны поддержать общественный интерес к искусству и приподнятое настроение в художественной среде. Общую стилистику киевской галерейной жизни можно определить как «евроремонт» – провинциальный шик из недолговечных материалов.
Кроме коммерческих галерей, современное искусство в Киеве представляет художественный центр Виктора Пинчука. Открытый в 2006 году, этот центр демонстрирует работы художников-звезд, таких, как Такеши Мураками и Дэмиан Херст, Марико Мори и Андреас Гурски. Все это, естественно, сопровождает интенсивная массмедийная реклама. У дверей PinchukArtCentre, расположенного в торгово-развлекательном комплексе «Арена-сити», почти постоянно стоит длинная очередь.
Итак, современное искусство в Украине, отверженное государственными институциями, после окончания западного финансирования нашло защиту у местного капитала. Для многих украинских художников это оказалось достаточно комфортным. Многие были рады избавиться от репрессивности международных правил игры, не ясно как относящихся к здешним реалиям. Позиция современного искусства в общественной жизни оказалась полностью адекватной положению страны, не поспешившей влиться в западный мир, как многие восточноевропейские страны-соседи, но и не выбравшей изоляционистский «собственный путь». Социальной ролью этого искусства стала орнаментация жизни украинских богатых «под Запад», местом пребывания – область излишка.
Но существует, как всегда, и возможность чего-то другого. Эту возможность содержит в себе, как и должно, молодое искусство. «Поколение-2004», нащупывающее собственную общность, предпочло критическое искусство декоративно-развлекательному. Часть молодых художников работает в провинциях, вдалеке от киевской ситуации. Несколько – выставляются за рубежом гораздо чаще, чем в Украине. Большинство ведет себя неуживчиво в пространствах частного владения искусством и обращается к публичным интервенциям, создает artist run spaces или же анализирует в своих работах местную художественную систему, сравнивая ее с интернациональной и задавая вопросы о роли и статусе художественных институций в обществе. Эти художники склонны к групповой работе и тематизации собственной практики пребывания вместе. Они выбиваются из принятой на местной сцене модели поведения, выбирая критическую позицию вместо конформизма, горизонтальные связи вместо самодельных иерархий, доверие и дружбу вместо конкурентной борьбы. Они способны на идеализм, который может принимать формы политической ангажированности, добровольной маргинальности или противостояния конъюнктуре. Еще они оптимисты.
Долгосрочная программа Центра современного искусства вызвала к жизни много новых инициатив. Стратегия ЦСИ вросла, вошла, растворилась в них, обретя, таким образом, продолжение после смерти институции. Последние средства Центра ушли именно на «создание творческих ситуаций» вне его стен. Покидая украинскую художественную сцену, ЦСИ остался верным продекларированной миссии «одновременно быть катализатором изменений и продолжать традицию». Уходящая институция вложила свой опыт, ресурсы, биографический капитал в возможность обновления художественной среды. Воплощающие эту возможность художники столкнулись сегодня с новыми вызовами. С исчезновением ЦСИ на здешней сцене всецело доминировать начинают формы частного владения и поддержки искусства, его инструментализации в разнообразных корпоративных проектах «связей с общественностью» и его коммерческого ангажемента. Местечковый китч «для внутреннего пользования» нашел общий язык с китчем глобализированным, а государственные функционеры-консерваторы – с функционерами индустрии зрелищ.
В ответ младшее поколение украинских художников создает и сохраняет собственные «автономные зоны» интеллектуального поиска, коммуникации, жизненного эксперимента. Сформировавшись в период массовых уличных выступлений, стихийной самоорганизации, широкого протестного движения, новое поколение использует принципы низовой демократии. Эти принципы говорят как через произведения художников, так и через методы их работы в группах, организации выставок, через практику самообразования и взаимной помощи. В то время как территория культуры успешно разделена государственной властью и рынком, высказывание молодых художников обращено к социальной сфере, к пространству общего, которое противостоит тотальности приватизации.
Почти пятнадцать лет Центр современного искусства определял очень многое в художественной жизни страны. Сегодня мы переворачиваем эту страницу. Будет жаль, если закрытие ЦСИ не станет в художественном сообществе Украины поводом к дискуссии о методах работы в новых условиях, о задачах институции и том особенном месте, которое она занимает, о ее отношениях с государством и рынком искусства и ее специфической автономности. Долгое время ЦСИ был практически единственной негосударственной публичной институцией, профессионально работающей с современным искусством и включенной в международную художественную систему. Центр мог взять на себя независимую экспертную функцию по отношению к украинскому художественному процессу. Сможет ли теперь этот процесс регулироваться лишь рынком? – сомнительно. Смогут ли государственные институции искусства в своем сегодняшнем состоянии стать экспертами и произвести систему ценностей, авторитетную и для рынка в том числе? – смешно.
Ко времени завершения этого текста, задуманного как некролог, стало известно, что руководство Киево-Могилянской академии, уже долгое время относившееся к ЦСИ как к паразиту на теле учебного заведения, все же предоставило Благотворительному фонду «Центр современного искусства» возможность некоторое время использовать прежнее офисное помещение. До того как выставочные залы Центра превратятся в еще одно помещение библиотеки академии, там, возможно, будут организованы несколько художественных проектов. Впрочем, и в самом ЦСИ, и вне его это весьма неопределенное «некоторое время» воспринимается как скорее всего недолгий отрезок посмертной жизни.
Очевидно, жизнь «после ЦСИ» требует новой модели институции (институций) для Украины. Инициатива должна прийти из самого художественного сообщества. Здесь возникают новые вопросы. Способна ли художественная институция стать специализированным местом производства интеллектуальных новаций и в то же время местом, где результаты этого производства становятся общедоступными? Возможно ли, чтобы институция играла активную роль в социальных процессах, не попадая в зависимость от рынка и власти? Может ли критическое искусство функционировать в системе институций, не теряя соответствия собственным задачам? И может ли художественная институция стать живой частью общего пространства? На следующей странице нам предстоит дать ответы.
ПРИМЕЧАНИЯ
- ^ См.: интервью Марты Кузьмы журналу «Четверг», № 13, 2001 г., на: http://chetver.com.ua/n13/
- ^ См.: интервью Юрия Онуха журналу «Четверг», там же.
- ^ См.: интервью Марты Кузьмы, там же.
- ^ См.: интервью Юрия Онуха, там же.
