Автор роботи
Робіт у серії: 9
Розміри: розміри варіюються
Категорія: Живопис
Техніка: живопис
Матеріали: олія, полотно
Створено: 1981
На замовлення / за підтримки: роботи з художнього училища
Місце створення: На березі Азовського моря
Місце знаходження: [?]
Роботи у серії
Опис роботи
Етюди Клименко створив на початку 1980-х років у селищах поблизу Азовського моря, готуючись до дипломної роботи. Вони розповідають про буденне, «негероїчне» життя рибалок. В етюдах домінує зображення морського пейзажу, у якому людей подано ледь помітними. Таке рішення художник запозичив у художників-романтиків, які протиставляли людину природній силі та красі.
За словами Клименка, роботи виконано під впливом німецького художника-романтика Каспара Давида Фрідріха (1774–1840).
Коментар дослідника
Коментар художника з Facebook (чинний 14.02.2017)
Фейсбук показывает публикацию, сделанную пять лет назад. Что же, приятно вспомнить. Это один из нескольких десятков этюдов, написанных мною с натуры в 1981 году, во время сбора материала к дипломной работе в художественном училище. Нужно было для защиты диплома написать большую картину на производственную тему, или, скажем, комсомольцев, или еще что-то подобное. Лучше всего было рисовать рабочих или крестьян, скажем так, это было крайне желательно, чтобы защититься без проблем, так как считалось, что события тогда еще святой Великой Октябрьской социалистической революции (нужно было именно так писать — Великой), членов Политбюро ЦК КПСС или, например, самого Ленина или Брежнева рисовать нам было еще рано, не рекомендовалось, это для «старших товарищей». Кажется, нужно было специальное разрешение. Нас неоднократно возили на практику в село, рисовать с натуры будни крестьян, не раз водили на какие-то заводы. Кстати, до сих пор от их мощи осталось сильное впечатление. Как советским художникам нам полагалось изображать их в первую очередь, но совсем не хотелось. Для сбора материала к дипломной работе мы должны были выбрать тему и взять направление, например на завод или в шахту. Это было удобнее всего, так как давало возможность жить дома, в городе и просто ездить на один из заводов, в шахту — точно нет, и делать зарисовки и этюды. Те из наших сокурсников, кто был из села, как правило, его и рисовали, так было им удобнее, да и просто привычней. Но мы с моим другом были вольнодумцами, читали книги, слушали «Пинк Флойд» и другую нежелательную западную музыку, оба больше любили Врубеля, чем Репина, или рекомендуемых передвижников, Рембрандта, Ван Гога, Гогена, импрессионистов, намного больше, чем «наше» искусство СССР, и конечно, мы придумали гениальный ход — рисовать рыбаков, это было хоть экзотично и не так противно. А собирать материал мы взяли командировку в настоящую рыболовецкую бригаду, которых тогда много стояло на Азовском море. Сейчас трудно в это поверить, но тогда в нем водилось огромное количество рыбы: осетр, белуга, сом, камбала, маленькие вкуснейшие рыбешки, не помню, как их называют. Добывали ее рыбаки на деревянных лодках с моторчиками. Ставили так называемые «ставки» в море — деревянные сваи, к которым крепили сети, утром приплывали к ним и так вылавливали огромнейших рыбин. Мы несколько раз ходили с рыбаками в море — невероятные впечатления. Икры черной было очень много, ее рыбаки, как мы поняли уже находясь там, почти всю продавали нелегально, налево, не сдавали государству. Прямо под моей кроватью, где я спал, в домике бригады на берегу моря стоял огромный алюминиевый тазик со свежей, чуть посоленной черной икрой, которую мы ложками ели на завтрак. А когда мы уезжали, рыбаки подарили нам каждому по огромному осетровому балыку — поверьте, это был крупный осетр, и по кульку черной икры. Дома я взвесил, в моем было 3 килограмма 800 грамм. Такие были времена и радушные люди. Одно из самых ужасных преступлений одного нашего, скажем так, высокопоставленного сегодня олигарха заключалось в том, что в 90-е, какими-то путями получив разрешение на промышленный лов рыбы, он арендовал огромные сейнера в Турции и запрещенными во всем мире сетями с мелким плетением, сгребая запрещенным методом, прямо по дну мелкого Азовского моря, за несколько месяцев выловил и продал всю рыбу, вместе с мальками из всего моря. Теперь там рыбы, насколько я знаю, почти нет. Рассказал мне эту историю, реально со слезами на глазах, случайно попавшийся мне попутчиком в купе человек, который в тот период был главным смотрителем рыбнадзора. Ничего сделать он не мог, в борьбе за этот ресурс тогда убили немало конкурентов и возмущавшихся варварским ловом несогласных. А тогда мы приехали в уединенную рыболовецкую бригаду, которая стояла в безлюдном месте на косе между морем и лиманом, и жили там две недели, прямо с рыбаками, питаясь вместе с ними исключительно свежей, только что выловленной рыбой, и, конечно, писали этюды каждый день. Счастливое и романтичное было время, какое-то чувство свободы. На диплом я нарисовал огромное и высокое закатное небо и внизу малюсеньких рыбаков, которые тянули сети. Почти чистый, особенно любимый мною тогда немецкий романтик Каспар Давид Фридрих. Такого диплома там не было никогда. Я всегда, и тогда, там, в маленьком провинциальном городке, и сейчас, в Киеве, был далеко от окружающего, сам по себе, ни на кого не похож, далеко в своих мечтах и грезах. Подумалось, символично, что в то время, как наши олигархи грабили страну, проливая реки крови, мы, художники, запечатлевали навсегда уходящую красоту. И сейчас то же самое.