Пов'язані профайли художників
Текст по мотивам 11-го проекта пространства PAC-UA — выставки украинского художника Саши Курмаза «Мраморные ангелы с луками трясли в тенях маленькими писюнами, натягивали луки и беззаботно смеялись над смертью». Материал публикуется в рамках сотрудничества KORYDOR и “Исследовательской Платформы” PinchukArtCentre.
— Скажите, а выставка такая же веселая, как и название?
— Немного веселья в ней есть от ассоциаций с разноцветными конфетти на фотографиях и изображениях в тех самых местах, которые могут смутить, заинтриговать, вызвать скандал, оставить равнодушным, вызвать возбуждение.
— А что это за места?
— Я уверена, как только я назову те места спокойным голосом, вы будете абсолютно свободны в том, как относиться к ним… Но если я откажусь вам их называть, буду уходить от вопроса, то вопрос о том, что же это за места, непременно заинтересует вас и не будет давать покоя.
— То есть вы скажете, что это за места?
— Безусловно, скажу — я собираюсь описать выставку со всеми важными деталями.
Две комнаты одной выставки
Итак, в первой комнате выставки только две стеклянные витрины. В них фотографии, цифровые изображения, несколько каталогов, страницы из печатных изданий — журналов и газет, видеоматериалы. Некоторые фотографии и изображения невозможно рассмотреть полностью: половые органы, женская грудь, лица, части обнаженных тел прикрыты разноцветными круглыми метками, похожими на конфетти или кусочки цветной бумаги. В других фотографиях что-то закрашено краской или зарисовано шариковой ручкой. Третьи подаются без вмешательства. Все, что выставлено в тех витринах, тщательно пронумеровано и подписано. Становится понятно: необходимы время и усилие, чтобы разобраться, как все эти материалы связаны с названием выставки «Мраморные ангелы с луками трясли в тенях маленькими писюнами, натягивали луки и беззаботно смеялись над смертью». Но вы оставляете это на потом… У выставки есть еще одна комната! А вдруг там что-то попроще для восприятия? «Всё же это свойство человеческой природы — уходить от сложных задач!» — говорите вы себе, направляясь в другую комнату выставки, и не достигаете цели. На вашем пути охранник в безупречном костюме и с безупречной выправкой. Вы задаете ему вопрос: «Нельзя пройти?»
Он: «Нет».
— Почему?
— Я не даю никаких объяснений…
— А позже можно?
— Нет.
— Еще не готово к экспозиции?
— Там нет ничего интересного…
Вам удается, поднимаясь на цыпочки или приседая на корточки, рассмотреть за спиной охранника какие-то картины и видеопроекции на стенах комнаты. В пространстве нет ремонта, нет признаков смены экспозиции. Свет в комнате выключен, вам не разобрать, что же на картинах, но видеопроекции посмотреть удается. Но смотреть их неудобно. С вас не спускает глаз охранник. И вам вспоминается его последняя фраза, сказанная пару минут назад: «там нет ничего интересного!» Вы чувствуете, что с вами происходит то, что описывает герой фильма Inception («Начало», режиссер Кристофер Нолан. — Прим. ред.): «Если вам скажут — не думайте о слонах, о чем вы будете думать? Безусловно, вы будете думать о слонах». То есть, безусловно, вы будете думать, что в той комнате есть что-то интересное! Те картины? Вы вспоминаете, что вы на выставке. Что там на картинах — не имеет никакого значения, художник спроектировал механизм действия запрета! Вы его заметили. Следующий ваш шаг — соотнести со своим опытом из прошлого. Вы вспоминаете советскую школу и свою классную руководительницу: «Если вы попадете в Сохо, никогда не вернетесь оттуда прежними — будете растлены навсегда. Сохо — это логово загнивающего Запада. Туда ни ногой!» Спустя время вы попадаете в Лондон, уже из современной Украины. И куда вы не забываете съездить? Безусловно, вы едете в Сохо. Вы всегда будете стремиться к объекту запрета.
Один из этапов по выставке пройден — одна из комнат вам становится понятной. На этом этапе понятной! Вы возвращаетесь к витринам, чтобы погрузиться в изучение материалов, помещенных в них. Вы рассматриваете фотографии, обращаясь к подписям каждой, читаете тексты газет, знакомитесь с видеоматериалами, и через время, не менее чем через сорок минут, вы понимаете разницу между двумя комнатами: комната с выключенным светом, защищенная охраной, иллюстрирует запрет, а материалы, выставленные в витринах, иллюстрируют акты цензуры и вандализма. Видеоматериалы хранят портреты тех, кто совершил акты цензуры над изображениями. В своих интервью они объясняют, почему они запретили доступ к тем изображениям. Те, кто совершили акты вандализма, представлены цитатами. К вандализму реже обращаются те, кто представляет власть, потому что у них есть возможность цензурировать. Вы находите определенную связь с местом, в котором проходит эта выставка, — в видеоматериалах идет речь о художниках, которые были здесь показаны. Вы отвлекаетесь на воспоминания об этих проектах («Секс, лекарственное, рок’н’ролл» Анатолия Белова в рамках Премии PinchukArtCentre 2013 года, «Если б я был немцем» Группы быстрого реагирования на выставке «Вина» в рамках Исследовательской платформы PinchukArtCentre — Прим. ред.). Но все же заключаете: цензура — это не совсем запрет. Цензура — это контроль, значит, всегда есть место фактору случайности! Что-то из тех мест на фотографиях имеет шанс остаться открытым для просмотра, как те круглые метки, похожие на конфетти, спустившееся на фотографии в витринах: где-то много, где-то неточно. Цензура — это отчасти и зона неопределенности, даже случайности, пока не дошло до запрета.
Еще один этап просмотра выставки подходит к концу: художник показал вам механизм действия цензуры. Для этого ему даже понадобилось сыграть роль цензора: он сам наложил метки на половые органы, женскую грудь, лица, части обнаженных тел на фотографиях и изображениях, имитирующих акты цензуры, то есть «беззаботно смеясь». Вы похвально внимательны, вы отмечаете, что в витринах также расположены материалы, заимствованные у кого-то или найденные — подписи к материалам в витринах дают вам ответ на вопрос, где роль цензора сыграл художник, а где — кто-то другой… Вас не отпускает мысль: акты цензуры — иногда шаги случайные. А иногда что-то может показаться актом цензуры: а вдруг случайно разлилась краска как раз на место?
Пространство за пределами двух комнат выставки
Вы собираетесь уходить — у вас уже нет больше рефлексий про «Мраморных ангелов…» Но понимаете, что две комнаты выставки, а точнее, их очередность должны что-то значить. Вы находите ответ: от цензуры до запрета пару шагов — как до той комнаты, которую сторожит охранник.
Вы выходите на улицу. Структурированное и уже ясное вам пространство двух комнат выставки сменяется сложной реальностью. Перед вами город, в котором живут не ангелы. Вы критикуете свое прежнее спокойствие: но разве нет вещей, которые необходимо запрещать, не так ли?! И переводите взгляд на вывеску выставки, которую только что посетили, — «Саша Курмаз. Мраморные ангелы с луками трясли в тенях маленькими писюнами, натягивали луки и беззаботно смеялись над смертью». Вы отвечаете сами себе: на сегодня важно было определиться с писюнами. Вы вспоминаете, что в одном из видеоматериалов обсуждается размер писюна, изображение которого впоследствии попадает под акт цензуры. Вы смеетесь. Кто-то проходит мимо вас и закуривает сигарету. Вы вспоминаете свои слова психотерапевту «А я курю!?» и его ответ: «Курите, если хотите!» Отсутствие запрета — значит быть один на один с тем, что является вашим личным дискомфортом. Это уж точно окончательный вывод на сегодня в контексте художественной выставки — заключаете вы.
Через некоторое время после двух комнат выставки
Вы вспоминаете, что в работе Дэвида Ползина «Отдел по обмену информацией», представленной на 6-й Московской биеннале, использован похожий метод, как на в выставке художника Саши Курмаза «Мраморные ангелы». И Курмаз, и Ползин устраивают пространство этих выставок так, чтобы проиллюстрировать определенные механизмы систем. Ползин разворачивает перед зрителем панораму бюрократии, Курмаз — цензуры и запрета. В работе каждого из них должен быть перформер. В выставке «Мраморные ангелы» перформативную роль играет охранник, в выставке «Отдел по обмену информацией» — тот, кто находится в закрытом пространстве и через узкое окно принимает информацию со следующим текстом «Подождите немного. Еще подождите. Следующий!».
Рисунки: Алевтина Кахидзе
Фото: PinchukArtCentre